Что может быть странного в наличии женской обуви в доме, где живет женщина? То, что это не её обувь.
Анаис с минуту смотрела на жуткого вида сапожки размера тридцать пятого-тридцать шестого. Это было что-то невообразимое, красного цвета, с кожаными вставками, а по длине могло соперничать с рыбацкими сапожищами.
- Это ещё что?
Женщина смогла выдавить из себя только это, прекрасно зная ответ на свой вопрос, но продолжая активно отрицать очевидное.
Может, к нему зашла его старая знакомая обсудить тему политического неравноправия.
Ага, конечно, именно такую обувь носят женщины, что не прочь поговорить о политике, неравноправии и ситуации в стране. Обычно эти девицы неплохие слушатели с членом за щекой.
Её дом был всегда крепостью для Бенуа. Там, где она скрывалась от людских глаз, наедине с бутылкой виски и пачкой сигарет. А место для другой женщины, тем более, незнакомой для Анаис тут просто не существовало. И даже не стоит пытаться нарушить целостность этих каменных стен снаружи. Бенуа предполагала, что пускать кого-то внутрь  - ошибка. Но что мог сделать Оуэн? Он же на своей волне, своей высоте. И что же?
Женщина пнула сапог так, что тот отлетел  в сторону, ударившись об стену. Бросив сумку на тумбочку в прихожей, женщина, даже не желая прислушиваться к шуму, что исходил из спальни, двинулась прямиком туда. Чувствуя, как усталость от суточного дежурства отступает назад, пропуская вперед злобу и негодование, Анаис с силой толкнула дверь ногой, да так, что та жалобно скрипнула, намекая, что уж она тут точно не причем.
Она же знала, что её ждёт. Знала ведь, не так ли. И теперь на неё смотрели два голубых глаза, чья обладательница была явно удивлена появлением рыжеволосой женщины. Причем, девочка на вид была довольна-таки юна, несмотря на то невообразимое количество косметики, что уместило на себе её личико.
- Бейкер, - ей кажется или она рычит? – ей шестнадцать-то хоть есть?
В её доме, в её постели, выпив её виски, с её мужчиной. Хотя последнее было под вопросом. Огроменным таким вопросом. Оуэн был ничей. Иногда Анаис подумывала, что мужчина то ли гей, то ли асексуален, чаще склоняясь к последнему варианту. Копаться в этом и что-либо узнавать ей совсем не хотелось.  И темы подобной они никогда не касались. А сейчас? Сейчас Оуэн Бейкер крушил её каменную стену, усадив себе на член малолетнюю шлюшку.
- Пойдем-ка, милочка. Дядя старый, ему не показана излишняя активность.
Девчонка хотела было что-то вякнуть, но не успела. Анаис, ухватив её за красиво уложенную копну соломенных волос, дернула, стаскивая с кровати, а заодно и с мужчины.
- Пойдем-пойдем.
Бенуа тянула её за собой словно корову на привязи, не слушая писк и негодование.
- У тебя есть пять минут. Пять. Иначе домой ты пойдешь только в сапогах. И мне насрать, если твои силиконовые сиськи замерзнут и отвалятся.

Конечно, она дала ей чуть больше пяти минут. Но наблюдая за тем, как это юное создание, прыгая на одной ноге, пытается влезть в свой «рыбацкий» красный сапог, женщина ловила себя на мысли, что начинает просто-напросто ненавидеть мужчину, что лежал в её кровати. За что? Да потому что это её дом!
- Бейкер, - вернувшись, она облокотилась о дверной косяк, испепеляя его взглядом, - какого хера? Тебе денег на мотель не хватает? Тебе подкинуть что ли?  Мы, кажется, ни раз говорили с тобой на тему, что я не особо жалую женщин легкого поведения. Да и давно ли у тебя начали проявляться педофильные наклонности?
Ей что, обидно, что он предпочел девушку моложе её? Да быть не может.